[Artemij Okhotin]

Сторонники EBM не говорят, что мир не познаваем. Они говорят, что мы недостаточно хорошо знаем биологию человека, чтобы делать надежные предсказания. Там где это доступно, мы лучше эти предсказания проверим на практике. Это вопрос перехода от науки к ремеслу. Даже инженеры, наука которых куда более точна и предсказуема, проводят практическую проверку своих теоретических предпосылок. На самолетах сначала летают летчики-испытатели, а потом уже простые смертные. Хотя инженер-авиастроитель с гораздо большим правом, чем самый талантливый врач-патофизиолог, может утверждать, что его теория должна работать.
Достижение EBM именно в том, что мы наконец после многих веков (простите за пафос) поняли, что в медицине, как с самолетами: пассажиров можно сажать только в самолет, который РАБОТАЕТ, а не в тот, который ДОЛЖЕН работать. "Почувствуйте разницу."

По поводу примеров с гливеком, пенициллином, сульфаниламидами и пр., которые почему-то любят приводить в качестве контраргумента необходимости клинических испытаний. Двойное слепое контролируемое -- золотой стандарт, но вовсе не единственное, что можно считать хорошим evidence. Есть еще такая вещь, как исторический контроль и мн. др. Просто чем слабее действие препарата, тем больше нужен масштаб испытаний, чтобы не впасть в заблуждение. Заметить, что один бета-блокер эффективнее другого аж на 6% "на глаз", "интуитивно" -- невозможно. А если NNT действительно равен единице, это становится очевидным очень быстро и клиническое испытание можно (и нужно) прекратить. Качество evidence от этого ничуть не пострадает. Но если мы снимем "испытательный" барьер, в медицину проползут (и уже в огромном количестве проползли) такие "полезные" и патогенетически обоснованные препараты как милринон и амринон при СН, флекаинид и энкаинид после ИМ и много кто еще.

Еще по хотелось бы возразить по поводу этических аспектов клинических испытаний, поднятых YuriTop. Есть такой neuroscientist Стивен Роуз, который в своей книжке "Устройство памяти" рассуждает об этичности использования в экспериментах цыплят. Он пишет, что правильно спланированный эксперимент -- необходимое этическое требование, потому что в плохом эксперименте цыплята гибнут зря. Если губить цыплят, то с пользой. Как это ни цинично, но с детьми то же самое. Назначив чудодейственный препарат ВСЕМ детям, мы можем исцелить их всех, но с такой же вероятностью рискуем многих или всех из них погубить, не получив от этого жестокого эксперимента никакой пользы для остальных детей. Недаром участие в клинических испытаниях часто позиционируется как добровольный подвиг на пользу грядущих поколений больных.